Когда мне было семнадцать, я родила близнецов — Ноя и Лиама. В то время многие мои одноклассницы готовились к выпускному, а я была поглощена заботами о младенцах: подгузниками, токсикозом и бессонными ночами. Мои друзья мечтали об экзаменах и платьях, а я училась, как держать бутылочку с молоком и чистила полы от молочной смеси. Я была одна, потому что отец моих детей, Эван, исчез так же внезапно, как и пришел в мою жизнь. Он обещал быть рядом, но однажды утром просто уехал, не оставив даже прощальной записки.
Тогда мне пришлось взрослеть мгновенно. Я работала на нескольких подработках, чтобы обеспечить мальчишкам хотя бы минимальное детство. Я стирала, готовила, лечила разбитые коленки и читала сказки. Но несмотря на все трудности, Ной и Лиам росли добрыми и умными. Когда они в шестнадцать лет поступили в программу подготовки к колледжу, мне было приятно видеть, что они могут достигать больших высот. Но это была лишь маленькая передышка в нашей истории.
Однажды, возвращаясь домой с работы, я увидела их сидящими на диване — бледными и молчаливыми. Лиам сказал, что не может больше быть со мной. Оказавшись на грани шока, я узнала, что они встретили своего отца. Он сказал, что я якобы выдумала его исчезновение и выгнала его. Он угрожал забрать их из программы, если я не “попрошу прощения”. Эван был директором программы, и его слова были угрозой.
Внутри меня бушевали эмоции. Я знала, что Эван всегда был манипулятором, и понимала, что он просто хочет контроля. Мне пришлось пойти к нему на разговор. На следующий день я вошла в его кабинет. У самой двери скрипнула половая доска, словно предупреждая. Эван был таким же как я его помнила: красивый, ухоженный, но с внутренней пустотой. Он начал говорить мне за “новое начало”, возрождение нашей семьи. Ему это было выгодно, ведь мальчики выросли умными, талантливыми. Он хотел за их счет утвердится. Я не желала слышать его.
Вдруг двери распахнулись, Ной и Лиам вошли в кабинет и заявили, что все слышали. Лиам сказал, что если Эван только попробует приблизиться к их матери, они обратятся в приемную комиссию и сообщат, что директор программы шантажирует их. Мальчики стали на мою сторону, не давая Эвану ни единого шанса манипулировать нами. Это было для меня неожиданностью — они выросли, стали сильными и уверенными.
Эван пытался оправдаться, но дверь вновь распахнулась. На пороге стояла бледная от услышанного заведующая программой. Его тут же отстранили от должности. Мы покинули кабинет с чувством победы. Мир больше не принадлежал Эвану.
Уже дома после минутной молчаливой паузы Лиам тихо извинился, но я лишь обняла их. Я сказала, что не нужно ничего говорить, что они мои и пришли за мной. Это был момент осознания силы, которая у нас есть: мы — семья, и никому не удастся разрушить этот союз.
Через год Ной и Лиам поступили в университет, получили стипендии, и я гордилась ими, как никогда. Они пригласили меня на каждую их победу, игру и презентацию. Однажды Ной сказал мне: «Мам, ты — лучший человек в нашей жизни». Я расплакалась, но это были слезы счастья. Ведь теперь я знала точно: несмотря на все трудности, мы — настоящая семья. Сила не в прошлом, а в том, что мы остаемся вместе, несмотря ни на что.