Ночь. Купейный вагон. Я проснулся от суеты в поезде. Попутчицы шептались между собой:
— Плохо, наверное, кому-то. Надеюсь найдется врач, а то до следующей станции далеко. Только отъехали…
Тут из репродуктора доносится голос начальника поезда:
— Уважаемые пассажиры! Человек нуждается в срочной медицинской помощи. Если среди вас есть врач, подойдите в 9 вагон. Повторяю…
Я спрыгнул с верхней полки, попил воды и поплелся туда, где требовалась помощь. По дороге я взвешиваю все “за” и “против”, ведь я покончил с медициной. У меня не было желания тратить свое время на какого-то эпилептика и засовывать ему в горло предметы, но я шел по привычке спасать людей.
Захожу в купе — а там роженица. Губы искусаны. Голос охрип. Хотел сказать: “Пардон. Ошибся!”. Но в этот момент у женщины начинаются схватки, она хватает меня за руку и умоляет помочь ей.
Снимаю с нее белье и вижу посиневшую руку с пальчиками, которые будто приветствуют меня. Начинаю вспоминать все, что мы делали на практике в лучших европейских клиниках. Вправить руку не мог — она заклинила между головой и второй рукой. Начинаю молиться всем богам и приступаю к работе, подбадривая шутками роженицу.
С шестой попытки поправить руку все получилось — показалась удивленная физиономия. Дальше начинаю искать вторую руку и понимаю, что ее тоже заклинило. Начинаем тужиться. Вдвоем: я и молодая мамочка.
В общем, приобщаю к делу папашу — даю полотенце и приказываю давить по команде. Выдавили мы малыша, как пасту из тюбика. Родилась девчонка. Мордастая и смущенная.
Начинаем искать нитку и ножницы — нет. Нашли какие-то кастрационные ножницы, но другого выхода не было. Перевязываю пуповину и ложу малышку маме на грудь. Главное, дышит самостоятельно, иначе аппарат я бы точно не соорудил из подручных средств.
— Поздравляю, мамаша. Вот только рост и вес не подскажу. Рулетку с собой не взял, увы.
— Спасибо, доктор.
— Да, какой я вам доктор. Так себе.
Собираюсь уйти и отмыть это дело, но вдруг вспоминаю о детском месте.
— Извините за мою назойливость, но раздвиньте опять ноги — я кое-что забыл.
Извлекаю огромную медузу под писк матери и радуюсь тому, что нет не единого разрыва. Улыбаюсь. Ухожу.
Может, мне в роддом устроиться? Мне кажется, с меня бы получился хороший акушер-гинеколог. На радостях покупаю весь лед в баре и несу новоиспеченной мамочке — ложу ей на живот.
Вернулся в свое купе под аплодисменты. В крови, в околоплодных водах, в порванной рубашке — прямо гладиатор. Проводница принесла коньяк — грех не выпить.
