Стас не хотел ехать на поезде, но пришлось поддаться на уговоры жены. Валя крутилась в новом платье перед зеркалом и не могла дождаться выезда. Она буквально светилась от счастья в этот момент.
Стас посоветовал жене взять с собой джинсы, ведь в них будет удобнее в поезде. Валентина прислушалась к мужу. Она всегда прислушивалась к его словам, так как сильно любила. Она любила в нем все, даже ноги со шрамами, которые когда-то в детстве оставили врачи. Они делали все возможное, чтобы Стас смог ходить.
Они почти опоздали на поезд, ведь долго добирались до вокзала. Прямо перед самым отправлением заскочили в вагон и показали билеты строгому проводнику. И как только заняли свои места, Валя от радости запищала:
— На море! На море!
… Молодые люди не сразу понравились Николаю Петровичу. Он сидел на своей нижней полке и думал о чем-то. Он хотел бы ехать один в купе, но не сбылось. Сначала появилась это серенькая “мышка” в джинсах. То есть, Валентина. Она ему показалась слишком наивной и глуповато-счастливой. А потом и Стас появился на горизонте. Он же хозяин “мышки”.
— Здравствуйте! Вы тоже на море? — спросила Валентина.
— Да. Я — Николай, — ответил мужчина, а сам подумал: “Даже пищит как мышь!”.
— Я — Валя, а это мой муж. Его Стас зовут.
Сначала ехали молча. Николай Петрович читал газету, Валя вязала, а Стас разглядывал пейзажи за окном. Однако спустя несколько часов Валентина начала накрывать на стол и пригласила попутчика с ними пообедать.
Николай наблюдал за Валей и почему-то вспомнил свою бывшую жену. Маринка была точно такая же хозяйственная и добродушная. Нежная, заботливая, родная до дрожи. Но не срослось у них.
После обеда Стас принялся читать книгу. Николай Петрович обратил внимание на название книги “Реабилитация при…”. Дальше он не смог дочитать, ведь название закрывала рука Стаса. Он начал осматривать молодого человека, чтобы увидеть какие-то увечья.
Валя в это время обсуждала с попутчиком предстоящий отдых. Стас вдруг перевел взгляд на нож, который лежал на столе. Он принадлежал Николаю Петровичу. Воспоминания нахлынули в ту же секунду.
— Стасик! Вставай! Нам пора! — разбудил Стаса отец.
Они с отцом вместе пошли на рыбалку. Мама долго отговаривала сына. Хотела, чтобы он выспался хорошенько и не напрягал зря ноги. Но нет! Мужики договорились, надо делать. Уже в лесу отец расстелил скатерть, чтобы перекусить немного. Яйца, хлеб, сало, сочные помидоры… И этот нож. Стас не мог его ни с чем спутать, ведь он очень ему нравился. Там была особенная рукоятка. Однако отцовский нож сыну не разрешали даже в руки брать.
Стас родился не совсем здоровым — у него была патология костей ног. Мальчик почти не ходил, ведь при каждом шаге испытывал ужасную боль. Из-за этого мама его всячески оберегала. А отец считал, что сын должен развиваться как и все дети, не надо приравнивать его к больным.
Спустя какое-то время отец пропал. Стас все чаще бывал в больницах, где пытались спасти его ноги. Хирург мальчика заменил ему отца. Он стал для него Богом, который заставил поверить в себя. Когда же Стас подрос, он узнал, почему отец ушел. Он просто не хотел жить с сыном-инвалидом.
Голос Валентины вернул Стаса в реальность. Когда Николай Петрович вышел в тамбур покурить, Стас взял в руки его нож.
— Это не наш, наш в сумке, — сказала Валентина.
— Это нож моего отца, — прошептал Стас.
— Не может быть!
— Точно он. Такой рукоятки в другом ноже быть не может.
Всю ночь Стас думал о том, как поступить. Он никак не мог расслабиться. Николай Петрович тоже не спал. Он заметил, что попутчик ворочается, и спросил:
— А что у тебя с ногой? Шрамы видел.
— Я родился с патологией. Ходить не мог. Однако мама сделала все для того, чтобы я встал на ноги и начал жить полноценной жизнью. Две операции перенес, оттуда и шрамы. А ты меня бросил, чтобы не мучиться всю жизнь с инвалидом. Я бы тебя не узнал, если бы не нож.
— Стасик, сын? Почему ты решил, что я бросил тебя? Кто тебе это сказал? Твоя мама меня просто выгнала. Она почему-то считала, что я могу как-то тебе навредить. Я ей доказывал, что ты должен жить полноценной жизнью, пытаться выздороветь, а она даже такой мысли не допускала. Ей нравилось жалеть тебя и страдать. Она мне не разрешила брать тебя на руки. Потом и вовсе на дверь указала.
— Но почему ты все эти годы не давал о себе знать? Тебе было просто плевать на меня!
— Марина мне ясно дала понять, что мне лучше вообще не появляться. Я уехал на Север, чтобы забыться.
— Но мама говорила, что ты просто не хотел жить с ребенком-инвалидом. Ты стыдился меня!
— Я? Да мне было плевать, кто и что обо мне подумает. Мы с тобой всегда гуляли вместе, ходили в лес и на рыбалку, а мама не разрешала даже на детскую площадку свернуть, чтобы, не дай Бог, никто сплетни не начал разносить.
— Я помню, как мы с тобой рыбачили и завтракали на поляне в лесу, а потом ты нес меня на руках домой.
И как только их судьбы пересеклись? Валя в это время лежала и плакала. Она боялась даже слово вставить.
На перроне они попрощались и разошлись по сторонам, будто чужие люди. Николай Петрович оставил сыну свой номер в кармане пиджака.
Он очень надеется, что когда-то все-таки дождется этого важного звонка.
