С Володей я встречаюсь уже два года. Ему 35 лет. И несколько месяцев назад мы решили жить вместе. Я воспитываю пятилетнего сына, а у Володи есть 13-летняя дочка.
Но у меня большой дом, в котором семь комнат, так что места должно было хватить всем.
Специально для дочки Вадима я освободила комнату. Раньше там был кабинет. Хотелось, чтобы у Лизы была своя отдельная комната. В квартире, в которой она живет с мамой, комнаты у нее нет, так что мне показалось, что так девочке будет комфортнее привыкнуть и к этому дому, и ко мне.
Переехали они с Володей не одновременно. Сначала он, а через месяц – его дочка. И почти сразу начались серьезные проблемы. У Лизы оказался очень сложный характер. Сначала я думала, что все ее поступки – проявления протеста, который вполне объясним. Но оказалось, что девочка всегда была очень требовательной.
Лиза сразу же стала ставить условия и выдвигать свои требования. С первого же дня не понравилась комната, которую я для нее сделала. Она раскритиковала там абсолютно все: от кровати до полки в шкафу. После того, как я отказалась менять ее комнату на детскую Игоря, моего сына, она чуть не впала в истерику.
После этого она начала требовать, чтобы мы съездили за новой одеждой и косметикой. По ее словам, у меня должно быть «много денег», которые мне некуда девать. При этом она не просила денег у своего отца или матери. Капризничала она только при мне. Видно, ожидала, что я буду каждый день бегать перед ней по струнке.
А способов, как замучить меня, у Лизы было предостаточно. То она отодвигает тарелку с едой, говоря, что «она такое не ест». В другой раз она на мое замечание так хлопнет дверью, что сотрясается весь дом. Перечислять ситуации можно бесконечно, за время ее проживания у нас происходило таких историй очень много.
И после каждой выходки Володя извинялся. Не она, а он. При этом он всегда приговаривал, что когда-то сам был почти таким же. Его Лиза просто еще не выросла. И даже не это главное. Все было бы более-менее терпимо, если бы дочка Володи не трогала моего сына. Но она стала постоянно смеяться над Игорем, подкалывать его, обижать. Этого я уже терпеть спокойно не могла. А то, что произошло две недели назад, и вовсе вывело меня из равновесия.
Я убирала дом и почувствовала, что в ее комнате очень неприятно пахнет. От пыли даже цвет пола изменился. Я попросила ее прибраться.
– Ты не имеешь права приказывать! Это моя комната. Я могу делать тут все, что захочу.
Я тогда потеряла дар речи, а Володя поддержал дочку. Она так и не убралась. И через несколько дней я опять заглянула в ее комнату, так как почувствовала, что пахнет настолько жутко, что уже невозможно. И от увиденного мне стало плохо. По всей комнате стояли невымытые чашки, тарелки с остатками еды, пыль, грязная одежда. В общем, будто девочка жила не месяц, а год, да еще без воды и веника.
После этого я уже в жесткой форме сказала Володе, что ее дочь должна сделать уборке, иначе пусть съезжает. Но он подумал, что я говорю это несерьезно. Лиза называла меня при этом злой мачехой, а себя Золушкой. Но я настаивала на своем.
Прошла неделя. Тогда я получила справку о выселении. А когда Володя с дочкой съезжали, чувствовала себя злой, но справедливой мачехой. Ведь Лиза точно не была Золушкой. А Володя пусть поищет себе другую, более покладистую мачеху.
