Она стоит на линейке, первоклассница. Огромные банты и счастливые глаза. Растерянная, но готовая к новому. Ей казалось, что она никогда не привыкнет к школе – маленький беззащитный котенок.
Он ходил уже в восьмой класс. Водил ее в школу. Кого еще попросит о помощи мать-одиночка, если не соседского сына? Одну ее не пускали, хоть и школа рядом. Она могла часами смотреть на цветы и вообще забыть об уроках. Школьница из нее была так себе.
Соседка растила дочку одна, отказать он ей не мог. Она металась по работе, а дочка целыми днями была предоставлена сама себе. Его считали парнем ответственным, поэтому именно ему доверили такое сложное задание.
Одноклассницы смеялись над ним, а он склонял голову и молчал. Вел первоклассницу и забирал домой после уроков. Она всегда ему улыбалась и поднимала настроение глупыми вопросами.
Ей – 12, ему – 21.
Она вечно дерется, а он вечно ее воспитывает. Ругает и отбирает сигареты, девка еще та. Он отгоняет от нее ухажеров, ведь считает, что они ее недостойны. Ее боятся обидеть. К ней боятся подойти. Просто она знает его.
Ей – 18, ему – 27.
Они расписались. Он женился на своей одногруппнице, она – на своем сверстнике. Прошел месяц. Развелись. Они сидели вместе после развода на кухне и делились наболевшим. Они мечтали о счастье, да и смотрели в одном направлении. Одиночество съедало изнутри. Ее старенькая мама умерла, а его родители переехали жить на дачу.
Ей – 26, ему – 35.
Она стала взрослой девушкой, о которой каждый мечтал. Карьеристка и красавица. Он был не таким ответственным, как она, зато был искренним и внимательным. Он знал, что у нее на душе и всегда поддерживал. Он любил ее, наверное, сам боялся в этом признаться.
Ей – 28, ему – 37.
Пытались найти любовь – не смогли. О детях мечтали, но с кем?
Психанули и снесли стенку. Из двух маленьких комнатушек получилась одна большая квартира. Родили сына.
Когда он говорил с ней, называл своей девочкой. Он считал, что у него двое детей, ведь она была такой же беззаботной и наивной, как и их общий сын. Она любила прыгать, громко петь песни и веселиться без повода.
Ее легко можно было назвать прозорливой барышней, которая ничего не боится. Она играла с внуками, опять ныряла с головой в детство.
Хоть ей было уже далеко за 60, она до сих пор лазила с ребятами по деревьям и играла в прятки.
Он смотрел и улыбался, а по щеке предательски покатилась слеза. Его девочка оставалась той же бесстрашной хулиганкой.
Она не носила платки и халаты, следила за модой и делала яркий макияж. Когда она смотрела на себя в зеркало, он подходил к ней и крепко обнимал. Сколько бы ей не было лет, он считал ее той же растерянной первоклассницей, которая могла часами смотреть на звезды.
Гипертонический криз приковал ее к постели. Он кормил ее, подбадривал и обещал, что она поправится. Ему она верила больше, чем врачам. Он делился с ней планами на будущее, и в ее глазах загорались маленькие огоньки.
Она выздоровела, ведь девочки долго не болеют. Она спрятала подальше свой паспорт, надела короткое платье и солнцезащитные очки.
Он ушел навсегда из жизни, но не из ее сердца.
Когда врач ей об этом сказал, она хотела разорвать свое сердце на части. Она упала на землю и плакала так, что слез было мало. До последнего вздоха она рассказывала, что рядом с ней был настоящий мужчина. Ласковый и добрый.
Когда она вернулась в пустой дом, пыталась его там найти. Ей хотелось проснуться и понять, что все это – кошмарный сон. Но нет….
Как же она ждала, что сейчас откроется дверь, и она услышит заветное «моя девочка».
