В самую последнюю минуту влетела в электричку. Людей было очень много, поэтому еле протиснулась в тамбуре и пыталась найти себе более-менее укромное место. Сделать это было практически невозможно, потому что люди были везде. А ведь середина лета, жара, ограничения, меры безопасности… Но всем нужно было куда-то, как и мне. Так что не приходилось выбирать, втиснулась в вагон – и хорошо.
Дышать было практически невозможно. По вагону разносилось очень много запахов, дышать становилось все труднее. Непривычно было видеть столько людей в электричке, уже успела отвыкнуть от этого. Но кому-то надо было на дачу, кому-то – просто на пляж. В выходной все захотели выбраться на природу. Да и время было дневное. Поэтому в каждом уголке были чьи-то вещи, коробки, котомки. Очень хотелось попасть в салон самого вагона, но пока получилось только приткнуться к одному из уголков тамбура. Впереди стоял высоченный мужчина, так что он заслонял своей спиной весь обзор, но я надеялась, что через несколько станций людей станет меньше.
Через одну остановку стало немного просторнее. Правда, снова вошли люди, но пока выходили пассажиры, мне удалось проскочить в сам вагон. Я немного отдышалась и вздохнула чуть свободнее. Тут тоже места было не очень много, пришлось немного согнуть одну ногу, под которой стояла коробка и чье-то ведро, но зато окна в салоне были открыты, поэтому стало намного легче. Но ненадолго…
Неожиданно раздался громкий детский плач. Машинально обернувшись на резкий звук, я увидела маленького ребенка, который сидел у мамы на коленях и явно был чем-то очень сильно расстроен. Малышу было года три, его лицо исказилось судорогой, еще немного – и он опять повторил свой надрывный капризный крик на весь вагон.
Маме ребенка было очень неудобно, но она никак не могла его успокоить. Хотя вид у нее был очень уставший. Казалось, что ей уже все равно, плачет ее ребенок или смеется. Она вяло пыталась дать ему свой телефон, потом повертеть в руках молнию от сумки, после чего оставила все попытки привести малыша в чувство. И в течение нескольких станций весь вагон должен был слушать этот громкий и протяжный плач, которому не было конца.
Люди в вагоне и без этих шумовых эффектов были очень раздражены. Все стали нервничать, оборачиваться друг к другу. А один мужчина, стоявший рядом со мной, протянул ребенку красивую конфету в блестящем фантике. Мне очень нравятся эти конфеты, они очень вкусны. И малышу, видно, тоже очень захотелось попробовать эту вкуснятину. Ребенок быстро схватил конфету, зажал в ладошке и неожиданно успокоился.
Все с благодарностью посмотрели на мужчину и наслаждались тишиной. Но мама малыша вдруг очнулась и закричала:
— Как вы посмели дать моему сыну конфету?! Вам надо было спросить сначала у меня, можно ли ему сладкое? И не должен он брать из чужих рук ничего, а вы ему конфету предлагаете!
