Эх, с тех пор как запустили скорые поезда, пассажиры уже не успевают чемоданы раскладывать по местам да поздороваться.
Глядишь — уже твоя станция. Когда запрыгнул в отходящий вагон, поезд уже тронулся. Сел на свое место и начал разглядывать своих попутчиков.
Напротив меня ссутулившийся старичок. Седой такой, трясущийся, потрепала видать его жизнь. Даже голова его подрагивала. На лице морщинки, складочки, глаза на мокром месте.
Погода стояла теплая, но не смотря на это дедушка был тепло одет. На нем была овчинная жилетка, плащ и домашние галоши.
Дедуля, вы не упарились? — поинтересовался я, подумав, что деда хватит тепловой удар.
Да нет, пар костей не ломит, зато не простужусь.
Рядом сидел молодой человек с клюшкой.
Травма?
Ничего серьезного, по гололеду расшибся.
Парень снял ногу с кресла, оперся на палочку и пошел в тамбур. Закурил. Старик стал принюхиваться.
Мдаа…Покурить бы, — вздыхает он, — Но там все шатается, боюсь выпасть.
Так здесь курите.
Наругают меня, боюсь.
Проводница не шастала. Кто пожалуется?
Не бойтесь, курите.
А если ревизоры? Они строгие. Я сам теперь, некому меня выручить, бабки давно нет в живых. Рассказать тебе о своей жене, какой она в молодости была?
Я кивнул.
Слушай, мы по молодости шибко детей любили. Дюжина детишек родилась. Стала она матерью-героиней. Но двое на фронте сгинули, третьего посадили, остальные людьми стали.
Не врешь? Целую дюжину?
Цельную. Она у меня знаешь какая боевая была? Как-то раз поехали мы в город к одному из сыновей. Но с билетами дефицит случился. Так ей, как матери-героине, выдали билет из резерва. А мне не досталось. Как быть? Самой ей ехать не с руки. Я за ней увязался. Сказал, что если ревизоры и нагрянут, порешаем.
Дали взятку проводнице. Разместились на полках. Она прикорнула, а я сижу внизу. И тут заходит мужик в черной одежде. Билеты требует. Я обомлел, начал что-то мямлить. А бабка за меня вступилась и говорит: — Уважаемый, я — мать-героиня, а муж мой что, никакого отношения к нашим детям не имеет? В сторонке стоял все время, пока я их воспитывала? Нечестно это. — Махнул ревизор на нас рукой и пошел, не стал связываться.
В этот момент заходит с перекура сосед старика и начинает прислушиваться к его рассказу. Решил прокомментировать услышанное.
Дед, а ты вот болтаешь, болтаешь, неужто еще что-то помнишь? Ведь возраст уже почтенный.
Да я любого молодого за пояс заткну! Еще в здравом уме и трезвой памяти.
Ну тогда можешь еще чем-то повеселить нас? А то стоять нам на стрелке еще долго. Это ж одноколейка. Ждем встречный из Мурманска и только потом тронемся.
И вправду, дедушка, вы за ваш век многое повидали, чай, знаете в несколько раз побольше нашего. Может, повеселите молодежь. — откликнулась соседка справа.
Да запросто. Был у нас один случай, из моего детства. Лет семьдесят уже с тех пор прошло. Так вот, семья у нас была богобоязненная, все посты соблюдала. Отец не разрешал садиться за стол не перекрестившись.
Если что, то ложкой по лбу все получали. И мать поколачивал. Она после перед Богом за него молилась. Я же малой был, а кушать-то хочется. Стоит молоко на подоконнике. Так пахнет. Я стал красться к нему, но постеснялся иконы, висящей на стене. Решил подойти и отвернуть ее в сторону. А после сделал несколько глотков. Слышу — калитка скрипнула. Мать возвращается. Входит она в дом. Ничего не заметила. Стала пораться по хозяйству. Глянула в угол на икону и обомлела! Стала плакать, причитать, что Господь от нас отвернулся теперь. По селу слухи поползли, стали нас люди чураться, даже односельчане не разрешали детям своим со мной дружить. Чур что случиться нехорошего, все на нашу семью спихивали, позора не оберешься. Я молчал. Но когда мать пришла к отцу с разговором, что пора менять место жительства. Не будет нам здесь житья. Сгнобят совсем.
Папа ей кивнул. Пришлось мне признаваться во всем. Ох и досталось тогда мне на орехи! Отец как расходился, выпорол, в сарае запер. А после все утряслось.
Ладно поешь, дедуля. Потешная история. А чего это ты в дальний путь выдвинулся? Неужто дома не сидится? Уже ноги еле волочишь.
А что ж, по-твоему, мне уже пора лапки сложить и помирать? Я в себе еще много сил чувствую! Еще и за собой хожу, и косы точу соседям. Без посторонней помощи обхожусь. Если честно, еду на свадьбе к внучке. Собираюсь на славу погулять. И даже поплясать!
Тут пол вагона покатились со смеху.
Не верите? А напрасно! Даже молодым фору дам! Не каждый день нынче приходится свадьбу гулять. Но жилы у меня еще крепкие. Плясать так плясать! Была не была!
