В прошлом она блистала в кино, ее знали миллионы, и едва ли кто-то тогда мог представить, что однажды внешность сделает ее почти неузнаваемой. Удивительно, кто скрывается за этими изменениями.
Речь о Лин Мэй — танцовщице китайско-мексиканского происхождения, бывшей любимице экранов и светских хроник. Ее карьера насчитывает около сотни кинолент. Она была на вершине, когда произошел поворот, изменивший все.
Около 1990 года обычная косметическая инъекция дала противоположный эффект. Вместо улучшений — деформация черт и утрата прежней выразительности лица.
На заре карьеры она казалась живым воплощением обаяния — пластика движений, выразительные глаза, уверенность. Камеры ее любили. Она притягивала взгляды — без усилий. Но вместе с вниманием пришел и вес ожиданий. Внешность стала не просто чертой, а требованием. Это могло повлиять на самоощущение актрисы и подтолкнуть к вмешательствам.
Уже в начале 2000-х заговорили о ринопластике, коррекции губ, изменениях овала лица. Мнения разделились: кто-то считал это необходимостью в индустрии, кто-то — ошибкой.
После нескольких процедур лицо актрисы стало другим. Некоторые зрители с трудом узнавали ее на экране, а критики отмечали утрату прежней индивидуальности.
Возможно, дело было в борьбе с неуверенностью. А возможно, в стремлении сохранить то, что с годами меняется у всех — молодость и признание. Некоторые из ее поклонников сожалели: натуральная красота, за которую они ее полюбили, исчезла. И вместе с ней — образ, который был близок тысячам зрителей. Но даже после всего пережитого Лин Мэй не исчезла из публичного поля. В 2022 году она снова оказалась в заголовках, заявив о своей беременности.
На тот момент ей было 68. Отец ребенка, как утверждалось, — молодой партнер по имени Маркос, которому не было и тридцати. Это заявление вызвало бурную реакцию и волну недоверия. Общественность гадала: правда ли это или очередной провокационный жест.
