Эта история для тех, кто любит жаловаться на множество проблем. Очень сильная история. Прочитайте ее, пожалуйста.
— Добрый день, заходите, пожалуйста. Пойдем на кухню. Мне только чуть-чуть надо ногти досушить…
— Ногти? – психолог потеряла дар речи от неожиданности. – Какие ногти?
Работа ее очень трудная – в хосписе. Ее клиенты – взрослые, у которых смертельно больные дети. Дети, которых уже невозможно вылечить. Они умирают. Работать ей очень тяжело, постоянно приходится иметь дело со страшным отчаянием.
Ее клиенты не делают маникюр. Не одевают яркие вещи. Не отмечают праздники. И практически никогда не смеются. Даже не улыбаются. Они постоянно живут в своем горе. Даже двери могут долго не открывать. Строить разговор с ними очень сложно. Односложные ответы, рассеянный взгляд…
Вся их жизнь – это ожидание черного дня. И каждый день такого ожидания тоже окрашен в черный цвет.
Задача психолога – отогнать из их головы мысли о том, что после смерти ребенка и им жить незачем и не для кого. Нужно объяснить, что жить нужно. И найти аргументы. А это бывает непросто. Несчастные папы и мамы живут в обнимку с отчаянием, и не желают ничего слушать.
— Вы же Ольга, мама Ани? – спросила психолог, у которой закралась мысль, что она позвонила не в ту квартиру.
— Да, я мама, — улыбнулась молодая женщина. – А ногти вот они.
И она продемонстрировала аккуратно сделанный маникюр на изящных пальчиках.
Ольге чуть за 30. У нее есть дочка Анюта, у которой два года назад обнаружили рак. 4 стадия. Этот страшный диагноз разделил все на «до» и «после». Два года после – это 730 дней. За эти ужасные дни Ольга упала на самое дно колодца отчаяния.
Так ей казалось. Но потом Ольга поняла, что ошиблась. В этом колодце дно отсутствовало. Когда Ольга смотрела на свою малышку, она продолжала лететь вниз. Даже во сне она падала и явно видела это падение. Женщина сопротивлялась, пытаясь зацепиться за стены колодца. Она ломала ногти, сдирала пальцы до крови, чтобы хоть как-то замедлить падение. Когда Оля просыпалась, пальцы действительно болели. А ногти становились желтыми. Чтобы этого не было заметно, Ольга делала себе красивый маникюр.
Они с дочкой решили не сдаваться. Нужно было использовать все возможности: традиционную и нетрадиционную медицину, знахарей, экстрасенсов, колдунов. Облучение, химиотерапия, целебные травы… Лучшие врачи…. Все, все, что может спасти ее кровиночку. А вдруг произойдет чудо…
Но чуда не произошло, метастазы обнаружили в костном мозге девочки. И Ольга поняла, что это все. Это последний отрезок ужасного пути. И «вдруг» уже не случится.
К Ольге пришло осознание, что изменить что-то уже невозможно. И выбора между жизнью и смертью больше нет. Ольга должна принять этот факт. Потому что ничего другого уже не будет.
Но стоп! Как же так? Всегда, в любой ситуации, есть выбор. Даже если человек осужден на смерть и его ведут на расстрел, он имеет выбор. Хотя бы выбор настроения, с которым он туда идет. Это может быть злость, обида, прощение… А может быть и надежда!
Ольга осознала – этот выбор и есть ее спасение. И ей сразу стало спокойнее и теплее.
Ее выбор – обычная нормальная жизнь. Как будто ничего нет, нет этой страшной болезни. Они с Аней не буду возводить болезнь в культ. Они будут просто жить. И радоваться каждому дню. Жить, а не превращать каждый день в ожидание неизбежного.
Да, больница и каждодневные уколы в истерзанные вены малышки могут продлить ненадолго ее жизнь. Но жизнь ли это для крошки, которой нет еще шести? Она просто мучается.
Анечка беспрерывно рыдала в больнице. Она хотела домой. К любимым куклам, мультфильмам, журналам. Дома хорошо, а в больнице плохо. Потому что в больнице постоянная борьба, исход которой давно уже понятен.
Ольга приняла решение и забрала дочку домой.
Другие матери таких же деток не понимали ее поступка. Они считали, что Ольга сдалась. А они продолжают борьбу, ведь их дети оставались в больнице.
Но Ольга вовсе не сдалась. Просто она сделала свой выбор. И падение в бездонный колодец прекратилось. Она остановилась и смогла увидеть и небо, и солнце. То, чего давно уже не видела.
Ольга крепко держала дочку за руку, когда они покидали стены больницы.
— Все, моя милая, мы идем домой.
— И мы не будем больше лежать в больнице? – в голосе девочки зазвучала надежда.
— Конечно, нет, — твердо пообещала мама.
Аню поставили на учет в хосписе. Но жила она при этом дома.
У многих хоспис ассоциируется со смертью. Но это не совсем так. Точнее, совсем не так. Хоспис как раз не смерть. Хоспис – это жизнь. Умирать не страшно. А вот умереть при жизни гораздо страшнее.
Ольга очень уважала всех сотрудников хосписа. Они всегда помогали, если нужна была помощь. Достаточно позвонить. И будет помощь. Четко и по делу. Без ненужных вопросов. Тех, что задавали другие.
— Как ты?
В этом коротком вопросе из двух слов зашиты и ужас от огромной чужой беды и радость от того, что эта беда чужая.
— Я прекрасно, — отвечала Ольга без малейшего лукавства. – Сегодня едем с Аней в парк кататься на аттракционах. Купим мороженое, погуляем.
Люди не понимают, как же так? Ответ мамы здорового ребенка. Но ребенок болен. Разве Ольга не должна страдать?
Во время болезни от Ольги ушел муж, анюткин папа. Не выдержал. Сломался. Убежал. Однако оттуда, из своей новой комфортной жизни давал советы о том, что Ольга ведет с Аней слишком активный образ жизни, который добивает больного ребенка.
Что ж, пусть советует. А Анечка со Ольгой просто живут.
Психолог собралась уходить. Она тут не нужна. Ольга все знает сама. И все делает правильно. Так, как подсказывает ей ее материнское сердце. А потом…Потом, когда все закончится, она пойдет в хоспис. И будет работать психологом. И помогать другим людям проходить ту дорогу, которую прошла сама.
Прочитали? А теперь задумайтесь. У вас точно есть проблемы?
